Автор: Марина Чигорина/Медея
Кратчайший путь от места, где я могу остановить свою машину, до первого адреса, пролегает через проходной двор, куда выходит черный ход окраинного Макдональдса. Три раза в неделю мое утро начинается двумя пирожками и одним молочным коктейлем в здешней забегаловке – мне так удобно: все по пути.
На самом деле, утро начинается гораздо раньше. Но подъем в 6:00, дорога до завода (он на окраине, практически, за городом), утренняя погрузка – проходят на автопилоте. Окончательно я начинаю просыпаться, когда Альберт Викторыч, наш диспетчер, вручает мне лист развозки воды. Обычно – пятнадцать адресов, восемьдесят пойнтов. И от того, как я распланирую маршрут, зависит, когда закончится мой рабочий день.
Я – водовоз в городе Питере. Просто водовоз.
У меня есть постоянные клиенты, как это турбюро. Три раза в неделю я вожу им по три пойнта. И всегда завтракаю в Макдональдсе по соседству. Мальчики и девочки с невидящим взглядом скороговоркой произносят заветное «Спасибо, приходите к нам еще». Ну что же, местные невеликие заработки зависят только от скорости и сноровки. Им некогда УВИДЕТЬ клиента. У них вечное переутомление и вечные прыщи от перепада температур.
Я недолюбливаю Макдональдс. Ребятки носятся как угорелые от жаровен к прилавку, быстро-быстро запихивают соусы в пакеты, громко кричат - поторапливают кухонных работников. Как у них не кружится голова от калейдоскопа лиц, колы, чизбургеров и фри? Мне Макдональдс иногда кажется филиалом преисподней на земле.
…А где же еще улыбаются так - не глядя людям в глаза?
Сегодня утром настроение было испорченно окончательно: на подступах к офису, в том самом проходном дворе, с отгороженного фурой угла на меня напряженно смотрел пес, щенок месяцев семи-восьми.
Тем сосредоточенным, понимающим взглядом, каким смотрят только таксы. Его карие, внимательные глаза уж точно видели меня.
Щенок был, наверное, помесью: несколько крупноват, короткие лапки толще, чем должны быть и слишком круглая голова. Он сидел на обрывке упаковочной пленки. Наверное, услышав мои шаги, поднялся и начал всматриваться в утренний сумрак с надеждой и ожиданием.
Я не оправдал его чаяния: оказался не тем. Это так отчетливо читалось на морде! Но Коротконожик был безупречно вежлив: слабо вильнул хвостом – поздоровался.
Мне всегда казалось, что такса – очень питерская собака. Адский микс ума, своенравия, умения жить по собственным правилам и, при всем при том, безупречные манеры.
В привычном тепле зала парень с бейджиком «Денис» одарил меня мимолетно-удивленной улыбкой уголком губ: я попросил не два пирожка, а биг тести. Котлета предназначалась не мне. Коротколапый вежливо понюхал и отказался; его сотрясала крупная дрожь.
Что может быть хуже бездействия? – Только полумеры. Котлета на картонке псу была не нужна. Она была нужна мне: чтобы усыпить совесть, чтобы сказать себе: ты же сделал что мог.
Сегодня весь мой маршрут летел к чертям. Я перекроил его, чтобы заехать в обед к таксенышу. У Коротколапого появилась картонная будка из коробки и подстилка из бумажных полотенец.
- Я заберу тебя вечером, ОК? – я знал, что не могу его взять. Он тоже знал. Он вообще был очень мудр, этот Коротколапый! Пес отвернулся и спрятал холодный нос в лапах, занавесился от меня ушами. Я не смогу обмануть. Иначе – как это пишут в дамских романах? – «Эти карие глаза будут преследовать меня в ночных кошмарах всю оставшуюся жизнь».
- Черт, ну должны же быть приюты для таких, брошенных! Или кому-нибудь из друзей окажется нужен этот мудрый щен?
К вечеру температура упала: странные весны нынче, странные зимы в Питере… март, а ночью обещали минус двадцать. Мне оставалось два адреса. Я очень торопился.
Моими клиентами бывают организации и частные лица. Клиенты или очень похожи друг на друга, или вообще не поддаются идентификации с ни одной разновидностью Homo sapiens. Есть веселые, есть вечно забывающие, что вода заказана, а дома никого нет (обычно это бывает по тем адресам, где пятый этаж без лифта). Есть богатые: «У меня только пятитысячные купюры…». Есть сложные, это мои любимые. Есть обычные инопланетяне…
На сегодня остались Люся и Аэлита, из категории постоянных. Люся – завхоз в офисе крупной компании. Ей я привожу по двадцать поинтов. Пока мы стоим с ней во дворе и смотрим, как белые воротнички пыхтят (это единственные клиенты, которые носят воду сами – так поставила дело Люся), она успевает торопливо выкурить две сигареты и рассказать мне про свою кошку Светку. Люся, тощая, как цыпленок, с жилистой худой шеей пятидесятилетней алкоголички, виртуозно материться вполголоса:
- Хипстеры, мать их… пингвины болотные… - она ненавидит офисный планктон (впрочем, как и весь мир), и перетаскивание воды – это ее маленькая месть.
На прощание она мне крепко жмет руку и спрашивает:
- Ну ты чо, водовоз, еще не женился? Ну-ну…
Остается Аэлита. Это отдельная история… я расскажу в другой раз. Кажется, Аэлита вообще не выходит из дому. Никогда. Между нажатием кнопки домофона и ее «Я слушаю…..» обычно проходит вечность. И еще одна вечность – пока она откроет дверь. Мне эта длинная пауза кажется жутко загадочной и невероятно странной – как и ее волосы цвета горячего шоколада, и персиковый, летний румянец в любое время года.
Но сегодня затянувшееся ожидание не вызывает ничего, кроме раздражения. Минуты, помноженные на мороз, ледышками падали мне за шиворот, я помнил, все время помнил, как содрогался от холода всем тельцем пес в своей картонной будке. Черт бы тебя побрал, Аэлита, вместе с твоею загадочностью!
…Я опоздал.
В проходном дворе под фонарем стояла огромная, неуклюжая фигура. Вдруг она распалась на две поменьше, они делали что-то непонятное.
- Маруська, да суй, суй лапы! Комбез здоровый.
- Ну, я не разбираюсь в этих одежках. Ты ж по телефону толком не объяснил, купила, что купила. Для такс. Динь, а ботинки я ему сама свяжу. Денег не хватило.
- Ладно, на руках понесу.
- Динь, а нас в метро пустят без намордника?
- Зато в комбинезоне, да, Пит?
Парень повернулся ко мне лицом; это был тот самый, с бейджиком «Денис», из Макдональдса. Он прижимал пса к груди, Маруся смеялась и застегивала молнию на куртке, поверх Коротколапого. Впрочем – он уже не Коротколапый. Он Пит.
Я ехал домой и слушал страшноватую и прекрасную песню Стинга про то, как «он играет, чтобы разгадать геометрию случайности, тайный закон вероятности исхода». Редкие сухие снежинки ударяли в лобовое стекло, температура продолжала падать.
Но мне было хорошо. Очень хорошо.
Еще один день водовоза закончился.
Все права защищены.
При перепечатке материалов обязательна ссылка на сайт www.vodopoint.ru
Кратчайший путь от места, где я могу остановить свою машину, до первого адреса, пролегает через проходной двор, куда выходит черный ход окраинного Макдональдса. Три раза в неделю мое утро начинается двумя пирожками и одним молочным коктейлем в здешней забегаловке – мне так удобно: все по пути.
На самом деле, утро начинается гораздо раньше. Но подъем в 6:00, дорога до завода (он на окраине, практически, за городом), утренняя погрузка – проходят на автопилоте. Окончательно я начинаю просыпаться, когда Альберт Викторыч, наш диспетчер, вручает мне лист развозки воды. Обычно – пятнадцать адресов, восемьдесят пойнтов. И от того, как я распланирую маршрут, зависит, когда закончится мой рабочий день.
Я – водовоз в городе Питере. Просто водовоз.
У меня есть постоянные клиенты, как это турбюро. Три раза в неделю я вожу им по три пойнта. И всегда завтракаю в Макдональдсе по соседству. Мальчики и девочки с невидящим взглядом скороговоркой произносят заветное «Спасибо, приходите к нам еще». Ну что же, местные невеликие заработки зависят только от скорости и сноровки. Им некогда УВИДЕТЬ клиента. У них вечное переутомление и вечные прыщи от перепада температур.
Я недолюбливаю Макдональдс. Ребятки носятся как угорелые от жаровен к прилавку, быстро-быстро запихивают соусы в пакеты, громко кричат - поторапливают кухонных работников. Как у них не кружится голова от калейдоскопа лиц, колы, чизбургеров и фри? Мне Макдональдс иногда кажется филиалом преисподней на земле.
…А где же еще улыбаются так - не глядя людям в глаза?
Сегодня утром настроение было испорченно окончательно: на подступах к офису, в том самом проходном дворе, с отгороженного фурой угла на меня напряженно смотрел пес, щенок месяцев семи-восьми.
Тем сосредоточенным, понимающим взглядом, каким смотрят только таксы. Его карие, внимательные глаза уж точно видели меня.
Щенок был, наверное, помесью: несколько крупноват, короткие лапки толще, чем должны быть и слишком круглая голова. Он сидел на обрывке упаковочной пленки. Наверное, услышав мои шаги, поднялся и начал всматриваться в утренний сумрак с надеждой и ожиданием.
Я не оправдал его чаяния: оказался не тем. Это так отчетливо читалось на морде! Но Коротконожик был безупречно вежлив: слабо вильнул хвостом – поздоровался.
Мне всегда казалось, что такса – очень питерская собака. Адский микс ума, своенравия, умения жить по собственным правилам и, при всем при том, безупречные манеры.
В привычном тепле зала парень с бейджиком «Денис» одарил меня мимолетно-удивленной улыбкой уголком губ: я попросил не два пирожка, а биг тести. Котлета предназначалась не мне. Коротколапый вежливо понюхал и отказался; его сотрясала крупная дрожь.
Что может быть хуже бездействия? – Только полумеры. Котлета на картонке псу была не нужна. Она была нужна мне: чтобы усыпить совесть, чтобы сказать себе: ты же сделал что мог.
Сегодня весь мой маршрут летел к чертям. Я перекроил его, чтобы заехать в обед к таксенышу. У Коротколапого появилась картонная будка из коробки и подстилка из бумажных полотенец.
- Я заберу тебя вечером, ОК? – я знал, что не могу его взять. Он тоже знал. Он вообще был очень мудр, этот Коротколапый! Пес отвернулся и спрятал холодный нос в лапах, занавесился от меня ушами. Я не смогу обмануть. Иначе – как это пишут в дамских романах? – «Эти карие глаза будут преследовать меня в ночных кошмарах всю оставшуюся жизнь».
- Черт, ну должны же быть приюты для таких, брошенных! Или кому-нибудь из друзей окажется нужен этот мудрый щен?
К вечеру температура упала: странные весны нынче, странные зимы в Питере… март, а ночью обещали минус двадцать. Мне оставалось два адреса. Я очень торопился.
Моими клиентами бывают организации и частные лица. Клиенты или очень похожи друг на друга, или вообще не поддаются идентификации с ни одной разновидностью Homo sapiens. Есть веселые, есть вечно забывающие, что вода заказана, а дома никого нет (обычно это бывает по тем адресам, где пятый этаж без лифта). Есть богатые: «У меня только пятитысячные купюры…». Есть сложные, это мои любимые. Есть обычные инопланетяне…
На сегодня остались Люся и Аэлита, из категории постоянных. Люся – завхоз в офисе крупной компании. Ей я привожу по двадцать поинтов. Пока мы стоим с ней во дворе и смотрим, как белые воротнички пыхтят (это единственные клиенты, которые носят воду сами – так поставила дело Люся), она успевает торопливо выкурить две сигареты и рассказать мне про свою кошку Светку. Люся, тощая, как цыпленок, с жилистой худой шеей пятидесятилетней алкоголички, виртуозно материться вполголоса:
- Хипстеры, мать их… пингвины болотные… - она ненавидит офисный планктон (впрочем, как и весь мир), и перетаскивание воды – это ее маленькая месть.
На прощание она мне крепко жмет руку и спрашивает:
- Ну ты чо, водовоз, еще не женился? Ну-ну…
Остается Аэлита. Это отдельная история… я расскажу в другой раз. Кажется, Аэлита вообще не выходит из дому. Никогда. Между нажатием кнопки домофона и ее «Я слушаю…..» обычно проходит вечность. И еще одна вечность – пока она откроет дверь. Мне эта длинная пауза кажется жутко загадочной и невероятно странной – как и ее волосы цвета горячего шоколада, и персиковый, летний румянец в любое время года.
Но сегодня затянувшееся ожидание не вызывает ничего, кроме раздражения. Минуты, помноженные на мороз, ледышками падали мне за шиворот, я помнил, все время помнил, как содрогался от холода всем тельцем пес в своей картонной будке. Черт бы тебя побрал, Аэлита, вместе с твоею загадочностью!
…Я опоздал.
В проходном дворе под фонарем стояла огромная, неуклюжая фигура. Вдруг она распалась на две поменьше, они делали что-то непонятное.
- Маруська, да суй, суй лапы! Комбез здоровый.
- Ну, я не разбираюсь в этих одежках. Ты ж по телефону толком не объяснил, купила, что купила. Для такс. Динь, а ботинки я ему сама свяжу. Денег не хватило.
- Ладно, на руках понесу.
- Динь, а нас в метро пустят без намордника?
- Зато в комбинезоне, да, Пит?
Парень повернулся ко мне лицом; это был тот самый, с бейджиком «Денис», из Макдональдса. Он прижимал пса к груди, Маруся смеялась и застегивала молнию на куртке, поверх Коротколапого. Впрочем – он уже не Коротколапый. Он Пит.
Я ехал домой и слушал страшноватую и прекрасную песню Стинга про то, как «он играет, чтобы разгадать геометрию случайности, тайный закон вероятности исхода». Редкие сухие снежинки ударяли в лобовое стекло, температура продолжала падать.
Но мне было хорошо. Очень хорошо.
Еще один день водовоза закончился.
Все права защищены.
При перепечатке материалов обязательна ссылка на сайт www.vodopoint.ru